Maybach

Тем, кто долгое время работал с Эльмаром, писать о нем, пожалуй, сложнее всего. Любые слова о нем сейчас кажутся нам мелкими и ничего не значащими.

Нелепо и странно писать об Эльмаре в прошедшем времени - "он говорил", "он писал", "он был". Он казался воплощенной жизнью - любил веселье, хорошее вино, умную беседу. Он был азартным человеком, любил саму жизнь и не был аскетом - при всей своей фанатичной преданности работе. Он любил жизнь в ее раблезианском - радостном, светлом и ярком воплощении. Он и сам был таким - большим, ярким, шумным, открытым в проявлении своих чувств: если гнев - то гнев, сметающий все на своем пути, если смех - то смех неподдельный, искренний.



Он любил редакционные "соберунчики" и посиделки", обязательно отмечал каждый день рождения, каждый праздник. Дарил подарки - обязательно выжидал подходящий момент, торжественно вручал какой-нибудь сувенир, и сам радовался вместе с нами... Он баловал нас, своих коллег.

Он был очень внимателен к тем, кто ему близок, к тем, кто работал вместе с ним. Замечал каждую мелочь. Обязательно помогал, если человеку нужна была помощь - даже если это ксалось мелких бытовых проблем. Всегда делал то, что обещал. И стоял за своих журналистов горой.

Взрывной, подчас резкий. Бескомпромиссный в главном деле своей жизни. Жесткий. Он был и таким.

Он очень радовался удачной фразе в статье, умному собеседнику, яркому заголовку. Сообща с коллегами придумывал заголовки к своим статьям, отвергая десятки вариантов, обсуждал темы. Ходил из комнаты в комнату. Вспоминается его жест - он обхватывал голову руками, когда ему что-то не нравилось.

Он мечтал об "оранжевой революции" в нашей стране. Восхищался умными, честными и вдохновенными лицами молодых украинцев, вышедших на площади. Мечтал, что и в Азербайджане когда-нибудь... Мы увидели эти лица - умные, честные, вдохновенные лица простых людей, вышедших проводить его в его последний путь.

Многие его не любили. Многие побаивались. Он был сложным человеком. Его статьи задевали, обжигали, у кого-то вызывали боль и гнев, у кого-то - досаду и ярость. Но не было тех, кто относился к нему равнодушно. Скажешь: "Эльмар Гусейнов" и видишь, как лица одних озаряются светом улыбки, а лица других - искажаются гневом.

Он не любил фанатиков в любом деле. Но сам был фанатично предан своей работе. А еще - он был безрассудно, отчаянно смел. В нем не было пресловутого "внутреннего цензора" ни на йоту. То, что он видел вокруг себя, то, о чем шептались по углам, то, чем жила и живет его страна, то, о чем даже боятся думать, - Эльмар говорил об этом на страницах журнала беспрестанно. И весь его журнал, все его статьи - это, в сущности, единственный, вековечный, надрывный, отчаянный человеческий крик: "Свободы!". Он родился, как и все мы - свободным человеком в несвободной стране, - но сумел сохранить себя, свою правду, свою силу и свою веру, и остался свободным до самого конца своих дней.

Может быть, именно поэтому его не любили многие журналисты - те, кто чувствовал его внутреннюю убежденность, бескомпромиссность, его мужество человека и журналиста, его готовность пойти до конца, отстаивая свою правду. Нет, не только свою - нашу общую правду и общую свободу. Те, кто его не любил, осознавали собственную неспособность к этому. Иными словами - собственную трусость. Можно прикрывать это поганое человеческое качество любыми оправданиями и высокими фразами, например: "Так не пишут", "Об этом не надо бы", "Желтая пресса", "Собрание сплетен", "Политический заказ", "Это не журналистика"... Но суть остается той же - это ничто иное, как обыкновенная человеческая трусость. Трусость тех, кто не посмел.

Сейчас, после его смерти найдется очень много "лучших друзей", и "близких", и "коллег", и "стажеров", и "знакомых" - "последователей" и "продолжателей дела" Эльмара Гусейнова. Его статьи растащут на цитаты, его мысли будут тиражировать, выдавая за свои, как это неоднократно бывало и при его жизни. Каждый раз, увидев очередной плагиат, он горько усмехался и говорил: "Пусть лучше воруют у меня, чем я у кого-то".

Писать об этом больно и неприятно, и не следовало бы - здесь, в редакционной статье, посвященной его памяти. Но Бог им судья, таким "последователям".

Он НИКОГДА не брал денег за свои статьи. Правду нельзя подкупить. Он сам бы себе этого не простил. Это было бы предательством всего того, во что он верил. И предательством тех, кто ему верил. А верили ему многие - те, кто покупал журнал "Монитор" из-под полы, с трудом находил его в городе, увозил с собой за границу, читал его статьи в Интернете. Многие пытались ему подражать.

Любая преграда делала его только сильнее. Любой суд, любое издевательство, любое давление вызывали в нем естественную человеческую реакцию - гнев. Не может, не должна, не имеет права любая власть указывать свободному от рождения человеку, что ему делать и чего не делать, а журналисту - как и о чем ему писать! Это простая, вечная истина, которую мы - запуганные или безразличные - стараемся поскорее забыть. Вот и прогибаемся, придумывая оправдания самим себе.

Он не сломался, пройдя через тридцать судов и тюремное заключение. Он продолжал писать. И что самое интересное - практически всегда попадал в точку. К примеру, когда придумывал название своего журнала. Тогда, вначале, он думал, что слово "монитор" - производное от "мониторинг" (контроль, наблюдение), то есть - "обозреватель", "наблюдатель". А потом оказалось, что это слово - английский вариант слова "ментор" (наставник). А еще это - бронированный корабль, флагман, идущий впереди и прикрывающий собой тех, кто идет за ним. "Монитор" таким и был. Таким был и сам Эльмар.

Даже будучи смертельно раненным, с семью пулями в теле Эльмар не упал на колени. Когда открыли дверь в его квартиру, он стоял.

Сейчас возникает много версий - почему убили Эльмара Гусейнова? Мы не будем выдвигать своих - и без того достаточно. Есть расхожая фраза - "Он был нашей совестью". Мы так часто употребляем эти слова, что стерся сам их смысл. Но каждому из нас - даже самому последнему негодяю - совершенно точно известно, что совесть невозможно заставить замолчать. Совесть - отнюдь не абстрактная субстанция. Это данный Богом дар отличать добро от зла. Суетность от вечного. Правду от наглой лжи. Совесть может кричать в полный голос или шептать, но мы слышим ее всегда, на протяжении всей своей жизни.

Эльмар был нашей совестью. Его можно было заставить замолчать только одним способом. Заставили...

Команда "Монитора":

Закирова Бэла
Рзаев Закир
Насирова Белла
Фатуллаев Эйнулла
Стативина Лада
Чертовских Ульяна
Гасанов Акпер
Исмайлова Лала
Мамедли Рафик